Представим себя гостями на каком-нибудь экваториальном острове, жители которого только-только начали пользоваться единственным недавно построенным продуктовым магазином. Они до сих пор посещают этот магазин в набедренных повязках, и в их языке еще нет никаких особых слов, чтобы различать колбасу, сыр и шоколад, так что для этих и других очень разных продуктов питания у них есть в примитивном языке только одно слово «ЕДА» (!). Мы с Вами заходим в этот магазин и к нам услужливо подбегает местный продавец в набедренной повязке и предлагает купить немножко «еды». Мы пытаемся заказать сыр. Сыра нет на прилавках, но продавец радостно показывает пальцем на склад и приносит оттуда… колбасу. Почему колбасу? — А потому что нет в местном языке отдельных слов, которые позволяли бы различать сыр и колбасу. И он нас так понял, а поточней понять не смог.

Вот с помощью такой юмористической аналогии я пытался не раз для своих студентов (а также для слушателей наших курсов) описывать ситуацию, которая десятилетиями продолжается в области нашей отечественной практической тестологии. Тесты уже давно применяются в нашей стране в массовом порядке. Но терминологический аппарат тестологии наши пользователи изучать не хотят. Впрочем, и литературы специальной очень мало и сайтов крайне мало профессиональных, так что можно сказать, что НЕ могут изучать. Поясню, что в данном контексте под пользователями я имею в виду вовсе не тестируемых, а тестирующих.

Сколько раз к нам обращались с таким запросом «Дайте нам какой-нибудь тест, ну или анкету, или опросник». Этот запрос при переводе на язык дикарей звучит так: «Дайте нам немного еды». Обращаю ваше внимание, что слова «тесты», «опросники», «анкеты» для большинства — это до сих пор неразличимые синонимы. До недавнего времени в этом ряду чаще, чем слово «опросник», применялось слово «вопросник», но потом стало понятно, что именно «опросник» — это более универсальный термин (ведь часто опросники содержат не вопросы, а утверждения, с которыми надо либо соглашаться, либо не соглашаться).

Напомню, что в английском языке термин survey является более универсальным по отношению к термину questionnaire. Хотя и в английском языке более строгие требования к терминологии стали появляться совсем недавно — с появлением различных инструментов для автоматизированного создания опросников, анкет, тестов, викторин и т.п. (см. например, редактор Yandex forms, где редактор работает вроде бы на русском языке, но не обходится без таких калек с английского как «квиз»).

Но в целом в деле распространения более точной терминологии во многом главным барьером оказывается… банальная умственная лень (или «пофигизм», извините за это жаргонное словечко, но я не удержался и вынес его даже в заголовок этой статьи). Люди совсем не хотят вдумываться, что отличительной особенностью тестов (в отличие от опросников) является наличие «правильных ответов» и «шкалы результатов», а отличительной особенностью анкет (в отличие от тех же опросников вообще) является направленность на сбор персональной информации о респонденте. Например, в маркетинговом опроснике респондент описывает не себя самого, а свое отношение к товару (или услуге) и это другой вид опросников. А вот если респондент описывает свое собственное поведение в конкретных реальных обстоятельствах (даже без заполнения подробной «паспортички»), то такой опросник мы должны называть «анкетным опросником».

Еще острей у нас сказывается дефицит работающих различительных терминов внутри класса методик, которые мы называем собственно «тестами». А ведь тесты бывают очень и очень разными: экзаменационные, отборочные, обучающие, консультативные, развлекательно-познавательные, игровые… Обратите внимание, что я перебрал разновидности тестов по их целевой ситуационной функции, а не по их предметной направленности на определенную группу свойств или знаний (психологические, образовательные, профессиональные, математические, языковые, экономические, географические …).

Само слово «тест» иной раз вызывает такую идиосинкразию (из-за путаницы и выдуманных страхов), что вместо него даже сами организаторы массового тестирования применяют совсем уже неподходящие термины. Например, «всероссийский экономический диктант» у нас этим летом в стране выполнили почти полмиллиона человек, но если приглядеться к его заданиям, то это… обыкновенный тест 🙂 Ну совсем другая эта методика контроля знаний и навыков — диктант, ну очень она отличается от набора вопросов с готовыми вариантами ответов, но наши граждане и не такие над собой терпят «словесные игры», так что спокойно к такому терминологическому подлогу относятся буквально все. И не отдают себе отчета, что из-за словесной путаницы нарастает путаница в мыслях.

Вы, возможно, захотите тут мне возразить, что все эти терминологические изыскания — это удел узких специалистов, а широкому кругу пользователей они не нужны — не имеет это никакого практического смысла. Постараюсь показать, что как раз имеет! И отсутствие взаимопонимания из-за неправильного употребления терминов порождает более серьезные ситуации, чем необходимость поедать вместо сыра порой не только колбасу, но и квашеную капусту (!).

Сколько раз приходилось мне слышать такие категоричные возражения против применения консультативных тестов, которые к консультативным тестам НЕ имеют отношения, а направлены против… экзаменационных (!). До сих пор у многих в голове работает такая склейка: «Если я слышу слово «тест», то подразумевают именно отборочный, конкурсный или экзаменационный тест». Люди многие до сих пор не понимают, что даже один и тот же тест может быть использован в разных ситуационных целях. Мы с Владимиром Столиным еще в 1987 году (в учебном пособии для вузов «Общая психодиагностика») предложили различать «ситуацию клиента» и «ситуацию экспертизы». В этих терминах выдержана и моя относительно свежая статья на портале «Большая российская энциклопедия»:

https://bigenc.ru/c/situatsiia-klienta-i-situatsiia-ekspertizy-843b6e

Но сравнительно недавно я понял, в чем загвоздка: термины «ситуация клиента» и «ситуация экспертизы» все-таки неудачные. И даже не в том дело, что они длинные, а в том, что наличие слова «ситуация» принижает значимость этого различения. В результате сами эти термины кажутся терминами второстепенными по своей значимости. А ведь различение носит ФУНДАМЕНТАЛЬНЫЙ характер! В «ситуации клиента» организатор тестирования берет на себя обязательство никому не показывать результаты, кроме самого тестируемого! — Вот ключевой отличительный признак. Нередко такие тесты называют «тестами для самопознания». Но это менее универсальное определение, ибо доступ к результатам имеет, как правило, не только тестируемый, но и тестирующий. Поэтому было бы точней и ясней назвать такое тестирование «консультативным», а тесты, ориентированные на такую ситуацию — КОНСУЛЬТАТИВНЫМИ ТЕСТАМИ, или для краткости, возможно, «к-тестами». А что такое «ситуация экспертизы»? — Это когда третьи лица (помимо тестирующего и тестируемого) получают доступ к результатам и принимают какое-то организационное решение на основе результатов — решение в отношении тестируемого (учить или не учить, лечить или не лечить, принимать на работу или не принимать, продвигать по службе или не продвигать и т.п.). Как называть такие тесты, нацеленные на организационные решения?

Тут есть такие варианты:
— экспертизные (фу, неприятное и нескладное слово),
— экзаменационные (уже употреблял выше этот термин, но очень он пугающий, ведь экзаменов у нас все всегда боятся),
— отборочные (ну не всегда имеется избыток претендентов на вакансию и не всегда возникает сама ситуация отбора-отсева),
— конкурсные (нехорошо хотя бы потому, что сокращенный вариант в этом случае это опять «к-тесты»),
— квалификационные (сужение, в которое трудно будет втиснуть тесты на способности, да к тому же опять сокращение будет «к-тесты»),
— аттестационные (почти также страшно, как экзаменационные).

И тут мне пришло в голову (только сегодня, когда я заставил себя как следует подумать над неймингом) новое решение. Хочу его с Вами, дорогие читатели, взвесить. А что если назвать такие тесты «организационными»? Сокращенно получится «о-тесты». Что хорошего в этом решении? — Это не обязательно образовательные экзаменационные тесты (или квалификационные профессиональные). Это могут быть и психологические тесты. Главный отличительный признак состоит в том, что они проводятся в интересах организации, а не в интересах тестируемого.

Итак, вместо вязкого разговора про «ситуацию клиента» и «ситуацию экспертизы» получаем компактное различение «к-тестов» и «о-тестов», то есть консультативных тестов и организационных тестов (!).

Какие еще дискуссионные моменты возникают в этом контексте? Вы можете изобразить моих оппонентов и начать дискутировать со мной таким образом: «Профессор, но ведь как Вы лично можете гарантировать, что речь идет о к-тестах? — Ведь на самом деле кто-то может слить информацию о результатах к-тестов в публичный интернет или просто «по-тихому» показать какому-то руководству результаты, так что автоматически к-тест без ведомого самого тестируемого превратится в о-тест(!)».

Да, коллеги, согласен, что доверия пока в целом к организациям, которые проводят тестирование, у нас в стране особого нет. Почему? — Потому что сами эти организации очень часто нарушают профессионально-этические стандарты. Даже так: не ведают об этих стандартах ничего, поэтому нарушают. Но тут следует опять-таки различать специализированные и неспециализированные организации. Возьмем, обычное ОУ (образовательное учреждение). Это организация, которая занимается прежде всего обучением, а тестирование для нее — это вспомогательный и не основной вид деятельности. Поэтому «небольшие нарушения», как считают сотрудники этой организации, не являются губительными для репутации этой организации (мол, школьники списывают на контрольных? — Ну и молодцы! Родителям будет приятно узнать, что у их детей высокие четвертные и годовые оценки). А вот другое дело организация, которая СПЕЦИАЛИЗИРУЕТСЯ на проведении тестирования, причем много лет и во всероссийском масштабе. Такой организацией, например, является Центр тестирования «Гуманитарные технологии». Для такой организации нарушить договорные обязательства даже по отношению к одному клиенту — неоправданный риск потери репутации (!).

Мы работаем как «банковская структура», которая дорожит своими договорными обязательствами перед своими клиентами и не разглашает тайну вкладов и другие персональные данные. Да, есть люди, которые вообще не доверяют у нас ни одному банку и хранят свои деньги под матрасом. Но это не есть норма поведения для большинства других людей — для десятков миллионов, которые видят смысл в том, чтобы немножко рисковать, но получать массу удобств от хранения денег в банках, пользования личными карточными счетами, личными кабинетами и т.п. Так что проблема доверия-недоверия — это опять-таки проблема временная, связанная с начальной стадией накопления тестологической культуры в нашей стране. Эту культуру вначале должны освоить тестирующие, а затем и тестируемые за ними тоже потянутся…

СОВЕТ ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ

Если Вы видите предложение пройти какой-то тест, но это предложение не сопровождается никаким документом вроде «Информированного согласия», то это… допотопный уровень организации тестирования. В таком документе тестирующая организация должна брать на себя юридически значимые договорные обязательства о том, кто будет иметь доступ к результатам, какие решения могут быть приняты на основе результатов и т.п.

Обо всех подобных проблемах мы более подробно говорим со слушателями наших «Дистанционных психометрических школ». Даже предлагаем такое упражнения для освоения «Стандарта тестирования персонала» — заполнение пропусков в тексте этого документа. См. о наших курсах вот на этой странице нашего сайта:

Клик сюда

В качестве обложки этой статьи использован фотоколлаж, попавший в галерею «Яндекс-картинки» с сайта gravitsky.ru