Итак, коллеги, на страницах «Психологической газеты» продолжается острейшая полемика вокруг законопроекта о психологической деятельности. Массовое недовольство практикующих психологов пытается парировать Председатель Комитета Государственной Думы РФ по вопросам семьи, женщин и детей Нина Александровна Останина (см. прямую ссылку в конце этого моего сообщения).
Я позволю себе высказать свою личную позицию. Как всегда это у нас бывает в острых общественных дискуссиях, конфликтующие стороны сбиваются на неконструктивные упреки и в малой степени пытаются понять друг друга. Взглянем на ситуацию с двух сторон.
А. Какого понимания не хватает нашим «законодателям»? В самом деле в законопроекте есть серьезнейшие недостатки, которые нуждаются в дополнительных усилиях и проработке. Надо бы законодателям ответить более кооперативно на законные вопросы огромного количества недовольных практикующих психологов, не получивших надлежащего профильного образования: каким образом такие люди могут в некотором «ускоренном и облегченном» порядке (в аварийном режиме) восполнить отсутствие определенных дипломов и сертификатов, а именно: как они могут без излишних материальных и временных затрат доказать, что подготовлены в области базовых научных знаний вовсе не хуже тех психологов, которые только хвастаются формальным наличием «корочек», но на самом-то деле учились кое-как и уже забыли многое из того, чему их пытались научить. По моему убеждению, решение здесь заключается не в том, чтобы усадить всех этих людей на студенческую скамью, а в том, чтобы им предложить БЫСТРУЮ и ОБЪЕКТИВНУЮ процедуру измерения их подготовки как в области теоретической психологии (науки), так и в области стандартов практической деятельности по оказанию психологической помощи.
Б. Но и самим практическим психологам, которые взялись резко протестовать, тоже явно не хватает ни дипломатичности, ни конструктивности. А ведь считается, что именно практический психолог должен быть и вкрадчивым, и изобретательным дискутантом, способным предложить примирительное конструктивное решение, так ведь? Но нет, мы читаем прямо на страницах «ПГ» такие реплики, которые заканчиваются словами типа «мерзко», а то и еще более негативистичными. На фоне страха потерять работу, которая реально кормит, люди лишаются возможности понимать и признавать те социально-психологические причины, которые приводят к подобным законопроектам. Да, Вы лично не обманываете своих клиентов и не выцыганиваете из них деньги. Но есть и такие, которые именно обманывают! Но, увы, такие явления существуют, и просто глупо отрицать, что государство должно искать средства борьбы с этими явлениями, ведь его обязанность — защищать людей от мошенников.
В течение моей жизни мы много спорили с коллегами (на разных конференциях, психологических школах, просто в коридорах МГУ), что именно дает академическое образование психологу, который вдруг решает заняться консультативной практикой — оказанием психологической помощи. Многие мои коллеги, имеющие самые высокие ученые степени и звания, вполне разумно и самокритично при этом заявляли: «Увы, очень часто академические знания сковывают психолога, так что он становится менее уверенным в себе (менее ассертивным, как сейчас модно говорить), то есть менее убедительным в диалоге с клиентом» (и это еще довольно мягкие формулировки, бывали и высказывания в духе «академический инвалид, ушибленный наукой»). И я согласен с таким наблюдением! Я это все видел своими глазами, так как работал несколько лет под руководством Владимира Столина в начале 1980-х годов не в тиши научных университетских лабораторий, а в первом научно-консультативном центре «на Погодинке» (Погодинская улица, дом 20) — центре, перед которым наш декан А.А. Бодалев тогда поставил задачу разработать модель психологической службы по оказанию помощи семье (родителям в воспитании трудных детей, а также супругам, оказавшимся в конфликте). Многие наши наработки тогда взяла на вооружение психологическая служба при Моссовете (Мэрии Москвы). Взяла не все. Некоторые не смогла — по уровню квалификации не дотягивала до нашего уровня.
Парадоксально, но именно отсутствие избыточных научно-теоретических знаний раскрепощает многих консультантов-практиков, которые сами наивно и свято убеждены, что их МЕТОД (тот, возможно, единственный прием, которым они овладели и применяют) отлично работает на ВСЕХ И ВСЕГДА (!). Никогда такой тупой самоуверенности у по-настоящему образованного психолога не будет, но ей бравируют и на ней базируют свою «суггестивность» именно невежественные люди, но при этом крайне самоуверенные! Они даже не подозревают, в каких именно случаях им надо самоустраниться и переадресовать клиента другому специалисту, осторожно сказав прежде всего самому себе: «Нет, это не мой случай». Подчеркиваю, я не распространяю это мое наблюдение на всех психологов-самоучек, ведь многие из них — это очень умные и талантливые люди, не лишенные разумной самокритики. Но… задача Просвещенного Психологического Сообщества (пишу эти три слова с большой буквы, ибо это понятие шире и ответственней, чем просто РПО) как раз заключается в том, чтобы защитить людей не от всех подряд, а от самоуверенных недоучек.
Рассмотрим отвлеченный пример (только кажется, что он отвлеченный). Вы вынуждены смириться с тем, что Вас фактически ощупывают и обыскивают в аэропортах, да? Вы понимаете, что это необходимая мера защиты от террористов, да? Вы знаете о том, что авиатерроризм — это реальность! Ведь каждый такой случай освещается в СМИ, поставлены на эту темы яркие фильмы, написаны книги. Хотя террористов на несколько порядков меньше, чем обычных законопослушных пассажиров, но проверять должны всех, и это давно уже всем понятно, притерпелись, да? А теперь по аналогии надо понять, что Вас придется подвергнуть профессиональной проверке — вместе со всеми вполне добропорядочными психологами, и такая проверка необходима именно потому, что среди нас есть хоть и незначительная по численности, но очень злокачественная кучка «псевдопсихологов», которые вредят — вредят не только своим жертвам, но вредят также репутации нашей любимой науки, вредят вашей личной репутации (!). Работает такой пример для Вас, такая логика сравнения? Если не работает, то напишите, что не так в моей аналогии, хорошо?
Да, образованный психолог очень часто находится сам в ситуации внутреннего когнитивного диссонанса, ибо знаком с РАЗНЫМИ теориями и подходами. которые противоречат друг другу. Это в самом деле приводит к снижению эффективности (хотя чаще всего такой психолог сам никогда не решится заниматься оказанием психологической помощи). Но… по крайней мере образование (если это минимально содержательное образование) приводит к пониманию этико-психологического принципа «Только не навреди!». Поэтому-то академически образованные психологи при прочих равных менее опасны, более самокритичны, чаще перенаправят человека к психиатру за действенной медикаментозной поддержкой, если видят, что человек пришел, будучи уже в остро-депрессивном, предсуицидальном состоянии. Образованный психолог понимает, что его «длинник» (диапазон психических состояний, с которыми он может работать) очень ограничен. Образованный психолог понимает, что выбору программы воздействия (консультативного сценария) должна предшествовать хотя бы минимальная ПСИХОДИАГНОСТИКА.
Ну вот, — скажите Вы, — Шмелев и сел тут же на своего «конька» — запел песню про психодиагностику. Ребята, это не было моим коньком до того момента, когда я начал работать с Владимиром Столиным в научно-консультативном центре. Я в аспирантуре занимался психолингвистикой (психосемантикой)! Но, владея статистическими методами анализа данных на компьютере (буду фактически программистом по совместительству), я был лучше других моих молодых коллег подготовлен к анализу психодиагностической информации. И в чем я убедился тогда своими глазами на Погодинке? — В том, что определенный ощутимый процент клиентов должен быть ПЕРЕНАПРАВЛЕН в ПНД (психоневрологический диспансер) сразу после выполнения на входе в наш центр методики ММИЛ и… фактически был перенаправлен (напомню, что ММИЛ — это сокращенная версия MMPI из 377 вопросов, которую мы между собой тогда называли «березинской» — по имени первого автора). Правда, у нас в штате центра работал профессиональный психиатр Николай Петров, и мы не так далеко перенаправляли некоторых, если это не были тяжелые случаи…
Коллеги, если при невысоких значениях аггравации (о них говорят служебные шкалы MMPI) у человека зашкаливают за три сигмы показатели по рабочим шкалам (да хотя бы только по одной) — это уже весомые формальные основания отказываться от психологических методов работы с этим клиентом. Это стало на несколько лет для нас тогда непреложным правилом!
Ну а теперь, друзья, скажите мне, пожалуйста, честно-честно (напишите в комментарии) Вы сами хорошо осведомлены о таком простом правиле? А ваши знакомые, которые оказывают психологические услуги, тоже его знают? Все знают? Или не все? Я сам знаю ответ на этот вопрос, но Вы попробуйте его сами для себя сформулировать, ок? — Как много из тех, кто отчаянно протестует против переаттестации, знают?
А ведь таких правил для обеспечения «психологической безопасности» при оказании психологической помощи не одно, а много! А ведь надо их немножко поизучать, да? А надо ли психологам владеть и применять психодиагностические методики? А они знают, какие методики — это отравленные таблетки, которые хуже яда, так как бесплатные лежат в пиратском Интернете и уже давно не работают? — Ну и так далее, и тому подобное.
Да, увы, качественную подготовку практических психологов у нас до сих пор дают, пожалуй, в меньшей части аккредитованных вузов. А в большей части она, увы, некачественная, что можно на самом деле довольно быстро замерить — протестировать выпускников этих вузов с помощью компьютерной программы, опирающейся на банк из тысяч вопросов (!). Я все это предлагал на съездах РПО уже давно делать — накапливать опыт вначале в экспериментальном порядке (сугубо на добровольных участниках). Но… у людей нет понимания того, как именно такой подход мог бы лучше содействовать примирению сторон с разными интересами и разной образовательной карьерой. Поэтому… увы, увы, воз, как говорится, и поныне там. Многие спорят громко, даже не понимая, что их спор не носит признаков профессионального спора, ибо они сами не владеют базовыми профессиональными понятиями и технологиями!
В развитых странах (с развитой системой регулирования психологической практики) сертификационный экзамен на право ведения практической деятельности начинается с жесткого теоретического тестового экзамена, в котором сотни вопросов (это только первое испытание в системе сертификационных испытаний)! Ты можешь записаться на этот экзамен, вовсе не посещая какие-либо занятия (даже дистанционные). Можешь позволить себе самоподготовку по литературе? — Да, пожалуйста! Если ты сумел показать на таком экзамене приличный балл (хотя бы 70 процентов правильных ответов — уже кое-что), то тебя допускают до следующего более дорогого очного этапа сертификационных испытаний (обсуждение кейсов с комиссией). Никому в этом случае неважно, занимался ли ты при этом самообразованием или просиживал штаны на каких-то лекциях в знатном вузе.
И этот подход на самом деле, конечно, не панацея, но это серьезно улучшает ситуацию. Это известно всем нашим коллегам, кто живет и работает за рубежом и уже проходил через такое «сито» при получении лицензии. Я публиковал рассказы моих учеников на форуме ЭСПП. Но многие ли знают про этот форум и изучили его материалы?
А ведь самые отъявленные невежды реально отсеиваются еще на этом раннем и дешевом этапе компьютеризированного тестового экзамена (по затратам на проведение он гораздо дешевле, чем созыв целой комиссии для очного экзамена). Мы применяли этот подход не один год на выпускных госэкзаменах в МГУ. Об этом написана целая глава в моем монографическом руководстве «Практическая психодиагностика». Тест психологических знаний, как все тесты профзнаний, работает с асимметричной информативностью: высокий балл еще ничего не гарантирует, но низкий убедительно говорит «не готов!». И этот подход уже в силах защищать население от полных идиотов и проходимцев, написавших сами себе на лбу «Я — психолог!», но не ведающих на самом деле, что они творят. Но у нас этот подход, увы, почему-то не приживается. Думаете о нем не знают те, от кого зависит решение? — Да, нет же! Знают, конечно. Но… как бы это помягче сказать, «притормаживают» его апробацию и внедрение. Почему? — Тут разные мысли приходят в голову. В том числе обычные мысли о том, у кого и почему возникает сопротивление тестовым измерениям…
Обещанная прямая ссылка на развернутую реплику Н.А.Останиной:
Добавить комментарий